Проектом федерального закона «О нотариате и нотариальной деятельности в Российской Федерации» (опубликован 18 ноября2011 г. на сайте «Российской газеты») переводчик признан участником нотариального производства. Дано определение переводчика как лица, владеющего языком, знание которого необходимо для перевода. Эти положения дублируют те, которые уже содержат арбитражное, административное, гражданское и уголовно-процессуальное отраслевые законодательства России. Таким образом, фактически завершается их унификация относительно института судебного перевода. Этим термином можно объединить устный и письменный переводы в судебных заседаниях, на предварительном следствии, в полиции, в административном процессе, в нотариальном производстве и т.д.
Органы юстиции предъявляют к переводчику следующие требования:
а) компетентность или достаточная квалификация;
б) разумная цена услуг;
в) физическая доступность услуг (возможность явки переводчика в необходимое время в место производства соответствующих действий).
В нотариальном производстве такие же требования. Нотариус обязан прежде всего проверить компетенцию переводчика. Однако в условиях, когда он сам не владеет языком, знание которого необходимо для перевода, а это бывает в 99,9% случаев, ситуация может стать конфликтной.
Не исключена опасность подлога документов переводчиками. На нашем рынке переводов действуют как серьезные переводческие и судебно-переводческие организации, так и большое количество эпигонствующих дилетантов, усилия которых направлены в первую очередь на перевод официальных документов граждан с последующим нотариальным удостоверением подписи переводчика. Скандальным примером их «трудов» является описанный в прессе случай, произошедший в Ростове-на-Дону, когда переводчик-маргинал в ранге индивидуального предпринимателя фабриковал заведомо ложный перевод с грузинского языка на русский язык свидетельства о рождении под диктовку клиента – грузина и был буквально схвачен за руку милицией.
Страхуя себя от безответственности или делинквентности переводчиков, нотариусы иногда требуют формальных доказательств наличия квалификации путем предъявления переводчиком подтверждающих это документов, например, диплома о высшем специальном лингвистическом образовании. Однако реализовать это возможно далеко не всегда. Документы об образовании содержат личные данные граждан и защищены законом, а интенсивные миграционные процессы обусловливают взрывной рост морфологического многообразия и номенклатурной неустойчивости языков современного населения России, с чем уже в полной мере столкнулось уголовное судопроизводство.Описывать полиморфизм языковой среды современной юстиции удобно при помощи понятия лингвосферы (по Д. Долби. Сам Д. Долби отмечает следующие статические черты лингвосферы: большинство мировых языков, в т.ч. 90% тех 7000, на которых говорят сегодня, всегда были ограничены пределами малых общин. Существуют «базовые» и «артериальные» языки, на которых говорят соответственно более 500 тысяч или 10 миллионов людей, в том числе «гео-артериальные», охватывающие каждый более 100 миллионов человек. Наиболее значимыми являются китайский и английский языки. На тысячах современных языках никогда не говорили более нескольких сотен человек. Их называют «первичными языками». По оценке Д. Долби, только в Африке насчитывается более 200 первичных языков, или 2/5 всего их количества. (Данные этого британского исследователя не совсем точны: только в российском Дагестане около 100 языков, причем все они, по конституции республики, считаются государственными. – А.В.) К статическому разнообразию языков добавляется еще их значительная динамика. Структурную неустойчивость спроса на языки судебного перевода подтверждает опыт судебно-переводческой организации автора 2003–2011 г.г. по обслуживанию 90% всей потребности в судебных, полицейских и нотариальных переводах правоохранительных и судебных органов, в основном, в Ростовской области и на Северном Кавказе. Снизился спрос на английский, немецкий, испанский, французский, латышский, литовский, эстонский, польский, корейский, китайский, сербский и финский языки в связи с декриминализацией соответствующих дел по линии таможенного контроля. Сокращаются обращения за языками персидским (фарси) и дари, что отражает простое снижение количества обращений граждан Афганистана в органы Федеральной миграционной службы по вопросу предоставления им статуса беженцев вследствие ужесточения в этом отношении миграционной политики российского государства. Растет потребность в таджикском и узбекском языках. А кыргызский язык, весьма востребованный три года назад, сегодня почти не нужен. Более или менее постоянна потребность в армянском, азербайджанском, грузинском, цыганском, ингушском, чеченском и дагестанских – аварском и даргинском. Спрос на судебный перевод грузинского языка остается на высоком уровне со сдвигом от общеуголовных преступлений к различного рода нарушениям Государственной границы РФ, паспортно-визового режима и т.п. Постоянна характеристика спроса на язык цыган Частота обращений за чеченским переводом в нашей практике снизилась за счет того, что с отменой режима контртеррористической операции возобновилось судопроизводство на территории самой Чеченской Республики. Переводчиков «базовых» и «первичных» языков, как правило, никто не готовит, и в их роли выступают носители языка без подтверждающих знание языка документов. В России, например, нигде не найдешь дипломированных переводчиков русского языка в паре с армянским, грузинским, украинским, литовским, латышским, эстонским, таджикским, узбекским и многими другими языками, а спрос на официальный перевод документов с этих языков на русский очень велик. Подобная ситуация наблюдается не только в нашем Отечестве, но и во всем мире. Она представляет собой основную трудность реализации принципов национального языка судопроизводства и равного доступа граждан всех национальностей к правосудию и, в частности, к услугам нотариата страны их фактического проживания. Эта и иные проблемы разрешаются на практике путем приглашения переводчика из числа сотрудников коммерческих переводческих агентств или судебно-переводческих организаций, в частности, для участия в нотариальных действиях, хотя процессуальной нормативно-законодательной базой России до сих пор не учитываются произошедшие за последние десятилетия изменения рынка переводов и само существование переводчиков как юридических лиц.