Судебный и полицейский перевод: уроки мировой практики

ВЕСТНИК Сибирского юридического института ФСКН России
Научно-практический журнал. № 1 (12) • 2013. стр 142-152.

Продолжение. Начало в №2 (11) за 2012 г.

Алексей Винников, директор экспертно-переводческой организации «Открытый мир» (г.Ростов-на-Дону) 

Административный офис Федеральных судов (аналог российского Управления судебного департамента) определяет поря­док использования переводчиков, их ква­лификацию, тарифы и т.д., поддерживает Национальную базу данных судебных пе­реводчиков – National Court Interpreter Database (NCID).

Гонорары контрактных сертифициро­ванных и профессионально квалифициро­ванных/ не сертифицированных судебных переводчиков США в 2010г. были следу­ющими^[1]: за полный день работы $388/ $187, за первые полдня $210/$103, за вторые полдня $176/$103; сверхурочные
(сверх 8 часов в один день) – $55/ $32 за полный или неполный час сверхурочных. Сверхурочные не относятся ко времени в пути. Их отсчет начинается после 17.30.

Служба письменного и устного судебно­го перевода Департамента юстиции штата Коннектикут объявляет о следующих та­рифных ставках своего штатного персона- ла³: при сдельной оплате труда переводчи­ков – от $15.93/час, минимум 4 часа. До­рога оплачивается частично (расход топли­ва). Медицинская страховка предоставля­ется после 6 месяцев работы, в зависимо­сти от потребности в конкретном языке перевода и от количества отработанных переводчиком часов; при повременной системе оплаты труда: на основании кол­лективного договора, от $22.29/час, плюс социальный пакет для несертифицирован- ных переводчиков; от $24.57/час – для сертифицированных. Медицинская стра­ховка через 2 месяца. Дорога оплачива­ется частично (расход топлива).

Оплата труда переводчиков в США считается высокой. Им завидуют судебные переводчики Канады. Тем не менее толь­ко в 2000-2001 гг. затраты государства на гонорары, командировочные расходы и прочее более двухсот переводчиков (пись­менных и устных, более 60 языков и диа­лектов, аккредитованных и неаккредито­ванных, работавших в этот период при Минюсте Канады) составили почти 1 млн. долларов. Более всего работы для них было в Монреале, который все больше становится многонациональным. Перевод­чики в провинции Онтарио получают $25 /час, причем минимум за 3 часа.

Британская пограничная служба также не обижает своих переводчиков. За устный перевод в период с понедельника по пят­ницу применяются тарифные ставки опла­ты труда: в 1-й час £48, затем: с 8.00 до 18.00 – £ 16 / час; с 18.00 до 08.00 – £20/час. В субботу: в 1-й час £72, затем: £26 /час. В воскресенья и праздники: в 1- й час £72, затем: £32 /час. Минимальный период оплаты – за 3 часа (например, с по­недельника по пятницу 08.00 – 18.00 £48 + (2 x £16). Цена перевода по телефону £10 за каждые 30 мин.

Оплата проезда переводчика на легко­вом автомобиле, если путь более 50 миль в одну сторону, – £23,8 за каждую милю сверх 50 миль. Оплата стоянки автомоби­ля – до £13 на краткосрочной стоянке. Полная компенсация проезда в обществен­ном транспорте по предъявленным биле­там. Возможна оплата такси. Оплата пита­ния: суточные – £26. Время в пути: пер­вые 3 часа (при поездке в каждом направ­лении) не оплачиваются. Любые после ду­ющие часы оплачиваются по соответству­ющей тарифной ставке перевода.⁵

Австралийские власти платят за устную работу в судах переводчикам профессио­нальным /полупрофессиональным: за пол­дня (10-13 час.) $135/$90-$125; за пол­ный день (10-16 час.) $178/$150-$165; за письменный перевод юридических текстов: $36,3 за первые 100 слов и $22,8 за пос­ледующие блоки по 100 слов. В некоторых штатах Австралии есть государственные службы судебных переводчиков. Пробле­мы государственных переводчиков – низ­кий социальный статус, недостаточная оплата труда и отсутствие карьерного ро- ста.⁶

Значительность издержек на судебных и полицейских переводчиков вынуждает власти зарубежных стран искать пути эко­номии. В этой связи австралийская иссле­довательница Ш.Роджерс⁷ видит в спорах о том, какая модель судебно-переводчес- ких организаций лучше – государственная или частная – не более чем слабо скрытое стремление к экономии государственных средств. По ее мнению, на это способна только частная форма собственности су- дебно-переводческих организаций. (Этот вывод полностью совпадает с мнением ав­тора. Любые государственные и негосудар­ственные “разрешительные” инстанции бы­стро оказываются в России центрами кор­рупции. – А.В.).

Европейские страны, близкие к состо­янию экономической депрессии, ищут спо­собы экономии государственных расходов.

Состояние судебного перевода в них остав­ляет желать лучшего еще и по организаци­онным показателям. Государственная пра­воохранительная система явно перестает без посторонней помощи справляться с растущей энтропией морфологии судебно- криминальной лингвосферы с одной сторо­ны и с неуправляемым множеством присяж­ных, аккредитованных или неаккредито­ванных, дипломированных и не дипломи­рованных независимых переводчиков – с другой стороны. Еще менее управляемы массы “переводчиков” – носителей языков

–     представителей различных этносов, ко­торых все в большем количестве приходит­ся привлекать к участию в уголовных про­цессах вместо квалифицированных специ­алистов.

Особенно часто соображениями экономии средств руководствуется полиция. В Баварии каждый полицай-президиум ведет свой спи­сок переводчиков. В нем главный критерий

–        не квалификация, а цена услуг. В поли­цай-президиуме Мюнхена ставка оплаты одного часа работы переводчика в среднем € 20-25. Тем, кто претендует на меньшее, полицейские дают нагрузку больше. Это ди­летанты – студенты или домохозяйки, нужда­ющиеся в карманных деньгах. Им возмеща­ются затраты за 1 час времени проезда к месту работы. В полицай-президиуме Верх­ней Баварии переводчик в среднем полу­чает гонорар € 25 / час и никакой компен­сации проезда. Если всего поездка перевод­чика займет 2 часа, а работа 1 час, то часо­вая оплата переводчика составит €8,33. Оплачивается 1 час времени в пути. У этой организации большие трудности с привлече­нием хоть каких-то переводчиков. Для срав­нения: по закону о возмещении издержек юстиции ФРГ, судебным переводчикам поло­жено платить € 55 / час; то же за все время проезда.⁸ (В РФ ставка оплаты труда устно­го переводчика в судебно-переводческой организации обычно 200-300 руб. – А.В.).

“Полиция неразборчива”, – говорит председатель Австрийского союза судеб­ных переводчиков Кристина Шпрингер. Полиция и юстиция часто пользуются услу­гами неквалифицированных переводчи­ков. Это не всегда гарантирует соблюде­ния прав граждан. Максимум в каждом 4 случае полиция привлекает официально зарегистрированных переводчиков. Часто переводчиками при допросах служат дру­зья и родственники подозреваемых. Знако­мить осужденных с приговорами приходит­ся сокамерникам или охранникам. Они же переводят по иным вопросам для содержа­щихся в тюрьмах Австрии иностранцев, численность которых доходит до 44% всех заключенных.⁹ Особенный дефицит наблю­дается по африканским и азиатским язы­кам. В качестве выхода власти Австрии предлагают организовать обучение носите­лей редких языков начальному курсу су­дебного перевода, в том числе этике, куль­туре, юриспруденции, технике перевода; создать список переводчиков редких язы­ков единый по ЕС.

Прокуратура Франции обратила внима­ние на сигналы о том, что в результате чрезмерного усердия полиции относитель­но экономии оплаты труда переводчиков здесь далеко не все в порядке. Это может привести к отказу переводчиков от сотруд­ничества с юстицией.¹⁰ Очевидцы свиде­тельствуют о том, что французская полиция называет “переводчиками” тех, над кото­рыми она имеет власть: студентов, у кото­рых кончается учебная виза, лиц, имею­щих разрешение на временное прожива­ние на 1 год, бедных беженцев. Такие “переводчики” переводят все в три слова. Один из них говорит: “моя задача понять смысл речи и воспроизвести ее без пере- вода”(!). В г.Булонь-сюр-Мер совсем нет переводчиков, приписанных к судам. А те, которые работают постоянно с полицией, не беспристрастны.¹¹

Правительства Испании и Великобри­тании приняли радикальное решение: зак­лючить договоры с крупнейшими нацио­нальными коммерческими переводческими агентствами для обслуживания учреждений юстиции. Цена вопроса оказалась весьма значительной. В Великобритании контракт фирмы “Applied Language Solutions”(APL) с Минюстом заключен в 2011 г. на 5 лет и предусматривает экономию £18 млн. в год
из годового бюджета £60 млн. Контракт был заключен Минюстом Великобритании в связи с тем, что ранее переводчикам сильно переплачивали, предыдущая систе­ма была слаба, непрозрачна и расточитель­на. Его целью было высвобождение соб­ственных административных ресурсов по­лиции и судов, обеспечение наличия пере­водчиков, обеспечение экономии бюджета при контроле качества перевода. Сотруд­ничество с агентствами переводов (аутсор­синг) систематически сокращает сферу деятельности независимых судебных пере­водчиков (фрилансеров) в Великобрита­нии. В Южном Уэльсе полиция ранее при­меняла 61% переводчиков с официальной квалификацией. По контрактам аутсорсин­га с агентством переводов Cintra полиция получила 51-71% незарегистрированных переводчиков. Там, где контракты заклю­чены с другими агентствами, удельный вес зарегистрированных переводчиков для полиции оказывается в пределах 12-49%. Например, в графстве Чешир в 2007 г. в полиции использовали 29% квалифици­рованных переводчиков, а в 2008 г. – 38%. Это обстоятельство не в последнюю оче­редь работает в пользу снижения государ­ственных издержек на судебный перевод¹².

По свидетельству корреспондентов га­зеты “Гардиан”¹³, большой контракт с APL вызвал гигантскую волну саботажа со сто­роны “присяжных”, “аккредитованных” и прочих обремененных регалиями и при­выкших к большим заработкам независи­мых судебных переводчиков Великобрита­нии. Более 1000 переводчиков решили бойкотировать компанию APL. Прежде всего раздаются жалобы на падение та­рифных ставок: устные переводчики рань­ше зарабатывали £30/час. при минималь­ной длительности заказа 3 часа. Теперь им предлагают £16-£22/час, первый час в пути не оплачивается, плата за автомо­бильное топливо – 20 центов за милю.

С позиций политэкономии, концентра­цию переводческих услуг правосудию мож­но считать нормальной рационализацией общественного труда в ходе научно-техни­ческого прогресса. Любые протесты про­тив такого объективно оправданного про­цесса будут не более, чем выражением узких корыстных интересов отдельных со­циальных групп.

Провокационный бойкот переводчика­ми агентства APL привел к тому, что оно лишилось возможности обслуживать поли­цию и суды языками: вьетнамским, словац­ким, турецким, тайским, польским, китай­ским и французским. Прессу заполнили “ужасные” истории о сорванных судебных заседаниях, о том, как APL, в нарушение прав человека, организовала посредством конференц-связи перевод одному подозре- ваемому-поляку, который был под стражей, другим подозреваемым поляком из другой тюрьмы, появились призывы к прокурату­ре возбудить в отношении APL уголовное дело по статье о неуважении к суду…. Несколько судебных заседаний и в самом деле оказались сорванными в связи с вне­запным отказом от работы переводчиков некоторых редких языков, то есть совсем не по вине агентства переводов.

Английские полицейские власти отвеча­ют на нападки однозначно: уголовно-про­цессуальный закон страны не требует при­влечения каких-то особых судебных пере­водчиков. В связи со сложившимся поло­жением Минюст временно разрешил орга­нам правосудия обращаться к иным пере­водчикам вне рамок государственного кон­тракта с APL. Борьба интересов частников и государства продолжается..

Три крупных испанских агентства пере­водов связаны контрактами с правоохра­нительной системой страны. Наиболее из­вестным из них является фирма – постав­щик общественных услуг “SEPROTEC MULTILIBGUAL SOLUTIONS SL.”. По сви­детельству Аны Абеледо¹⁴, это крупное предприятие, имеющее 1 45 штатных и 1 200 нештатных сотрудников. В штате фирмы нет специальных судебных пере­водчиков. Всем переводчикам читают крат­кий юридический курс и предоставляют материалы для самоподготовки. Любой из них может командироваться в распоряже­ние судов и полиции. По контракту, кото­рый заключается на два года, SEPROTEC
обслуживает, в частности, Департамент юстиции и МВД Каталонии. От содержа­ния собственного штата переводчиков эти структуры отказались. Фирма SEPROTEC оказывает также услуги муниципалитету Мадрида. Он устал от сотрудничества с фрилансерами, огромные счета которых многие месяцы не оплачивались, и предпо­чел респектабельную фирму, которая бу­дет держать своих сотрудников в узде.¹⁵

Точно так же, как в Великобритании, профсоюзы, организации переводчиков и независимые переводчики-кустари Испа­нии немедленно поднялись в поход на за­щиту “прав подсудимых и задержанных, за высокое качество юридических перево­дов”, а в сущности – за сохранение своих сверхдоходов и давно устаревшей полуза­конной монополии на профессию. (Недав­но таксисты в Греции сходным образом бастовали в знак протеста против отмены правительством лицензии на профессию шофера такси. – А.В.). А терять им есть что. Общественная организация ASETRAD – Испанская ассоциация письменных пере­водчиков, корректоров и устных перевод­чиков – сетует на “недостаточную для га­рантии качества перевода” оплату труда су­дебных переводчиков: в случае платы им как частным лицам, тариф Минюста Испа­нии составлял €60 / час без НДС, оплата времени ожидания – 50% базового тарифа; тариф муниципалитета Мадрида для мест­ных отделений центральных органов уп­равления для тех же услуг – €28 / час без НДС, возмещение времени ожидания – через 90 минут.¹⁶ Работа через фирму SEPROTEC значительно снижает оплату труда исполнителей. Первоклассный атте­стованный переводчик Хорхе Касальдуэро жалуется: “мой опыт переводчика в суде: час езды туда и час обратно, 20 минут ра­боты. Всего €16 на руки плюс €5,4 за вре­мя в дороге вне Мадрида. Часовой тариф получился €7,1 – почти половина заработ­ка официанта на летней веранде. В суде у меня никогда не спрашивали подтвержде­ния моей квалификации”. При дальней­шей работе через фирму SEPROTEC зар­плата этого переводчика никогда не пре­вышала €6.20/час¹⁷.

Уже известный нам испанский “При­сяжный гасконец”¹⁸ возмущен “экстернали- зацией” услуг и исчезновением независи­мых судебных переводчиков как профес­сии. “В последние годы, – пишет он – ру­ководство юстиции склонно поручать ком­мерческим предприятиям переводческое обслуживание судов. Это привело … к уменьшению платы переводчикам, т. к. часть платы заказчика удерживается по­средником. Мы стали получать €10-15/час без учета времени ожидания или в пути. Многие профессионалы бросают эту рабо­ту, так как ее оплата стала недостойной”.

“Присяжный гасконец” считает, что ис­пользование непрофессиональных пере­водчиков – просто досадный пробел в за­конодательстве. (Этот “случайный” пробел как-то не случайно обнаруживается в зако­нодательстве всех исследуемых нами стран. – А.В.), которым пользуются жули­ки-посредники; они обкрадывают профес­сионалов, преграждая им путь к заказчи­ку, ухудшают качество обслуживания”. На­конец, с милой непосредственностью, “При­сяжный гасконец” проявляет настоящую манию величия: “Заказчики напрасно удив­ляются, когда слышат, что независимый переводчик в суде может получать от €90/ час. Приведем пример: гражданское дело о спорной сумме в €50000. Если перевод­чик назначил цену €120/час на плановую длительность процесса, за 2 часа он полу­чит €240. В то же время, по прежним та­рифам, прокурор получил бы около €11500 без НДС с каждой из процессуаль­ных сторон в первой и второй инстанции. Гонорар переводчика по сравнению с про­курорским гонораром ничтожно мал!”¹⁹.

Сайт профсоюза предприятия SEPROTEC бьет тревогу, выдавая “секрет”, что инициатор снижения доходов перевод­чиков – не фирма, а государство-заказчик, вынужденное экономить на своих расхо­дах: “Произошло резкое снижение тарифов государством: с €27 до €13,33 падает часовая тарифная ставка для работника”²⁰.

Зарубежные общественные и професси­ональные организации переводчиков, на­значение которых часто не совсем понят­
но (аналогично и в России: не так давно появившиеся у нас саморегулируемые организации (СРО) отличаются предложе­нием любых сертификатов, допусков и лицензий за умеренное вознаграждение и без формальностей. – А.В.), не могут скрыть зависти к агентствам переводов, которые не нуждаются в их опеке. Упомя­нутая выше Председатель Объединения присяжных переводчиков г. Лейпциг (ФРГ) И. Истомина в статье “Когда дилетанты переводят”²¹ обрушивается на агентства пе­реводов: они (агентства. – А.В.), как пра­вило, не имеют штатного персонала и как посредники набирают по дешевке “пере­водчиков” из числа домохозяек, поздних пе­реселенцев, иностранных студентов без разрешения на работу, соискателей поли­тического убежища и т.п. по ничтожной цене. Среди них могут оказаться преступ­ники. К присяжным переводчикам просто не обращаются из-за их дороговизны. Агентства сбивают цены. Не лучшим обра­зом она оценивает и прямые контакты по­лиции с переводчиками. Суды подают в по­лицию списки присяжных переводчиков, составленные саморегулируемыми органи­зациями судебных переводчиков. Из них полиция может использовать едва ли одну треть по следующим причинам: а) перевод­чики имеют постоянное место работы, не могут явиться в рабочее время, а вечером работать не хотят; б) переводчики на ос­новном месте работы не всегда свободны, ездят в незапланированные командировки; в) возможно наличие у переводчиц малень­ких детей или их отпуск по беременности и родам; г) плохая мотивация работы пе­реводчиков с полицией: недостаточная оп­лата, сверхурочная работа и т.п. д) выбы­тие переводчиков в связи с переездом на другое место жительства.

Многие полицейские, имеющие дело с иностранцами, ведут свою картотеку пере­водчиков и сами приглашают их. Но хоро­шие переводчики часто заняты, и не каж­дый полицейский имеет картотеку.

Для разрешения вопроса, без лишних рассуждений, Истомина предлагает поли­ции и судам услуги собственного объедине­ния – по сути, в качестве услуг коммерчес­кой судебно-переводческой организации: обращайтесь к нам непосредственно, мы- де снимем с ваших плеч несвойственные вам функции проверки и подбора перевод­чиков, обеспечим их наличие в нужное время, высокую квалификацию и готов­ность к работе.(!)²²

Удивительно, что небескорыстные “бор­цы за права трудящихся и права челове­ка” не понимают, что именно правитель­ство, как инициатор реализации мер по экономии общественного богатства, ответ­ственно за неблагоприятные для них изме­нения в сфере судебного и полицейского перевода. Вполне в духе патернализма, они призывают власти выполнить ряд ме­роприятий в свою пользу. Например, в пресс-коммюнике Испанской ассоциации ASETRAD от 18/02/2010 они формулиру­ются следующим образом:

а)  обязать компетентные органы нани­мать только присяжных и сертифицирован­ных переводчиков-профессионалов;

б) организовать базовое обучение пере­водчиков редких языков, по которым нет присяжных переводчиков;

в)  поддерживать постоянный контакт с профессиональными объединениями и кон­сультироваться с ними по текущим вопро­сам, в том числе по оплате и заключению контрактов;

г) учредить строгий административный контроль за отношением зарплаты исполни­телей к цене услуги предприятия – юриди­ческого лица, а также правовой контроль трудовых договоров между нанимателями и исполнителями заказов;

д) производить анализ и прогнозирова­ние потребности в редких языках.²³

(Императивный тон перечисленных при­зывов, обращенных обезличенно к государ­ству, звучит комично. Пункт г), несомнен­но, нарушает сразу несколько статей ГК и АК любой страны. Выполнение пунктов б) и д) невозможно по причине непредсказу­емости потребности в редких языках. Пун­кты а) и в) не находятся в компетенции об­щественных организаций. – А.В.)

Главным аргументом – ширмой против­ников рационального развития института
судебного перевода, за которой они пыта­ются скрыть собственные корыстные инте­ресы, остается положение о том, что это некая особая профессия, сродни профес­сии нотариуса, требующая наличия глубо­ких знаний и практических навыков в об­ласти лингвистики, юриспруденции и куль­туры; профессионалы судебного перевода должны быть аттестованы непременно го­сударственной компетентной комиссией и соответствовать некоему высокому стан­дарту требований.

Это очередной миф. Переводчик – мас­совая и универсальная профессия. В отно­шении судебного перевода, как и любого иного, речь не должна идти о совершен­стве. Человек (подозреваемый, подсуди­мый) просто должен понимать, что проис­ходит, как если бы это было на его родном языке. Необходимо знание переводчиком двух языков и предмета перевода, причем не обязательно на уровне специалиста в юриспруденции. Переводчик – это в ос­новном, лингвист, а не юрист. Для его спе­циальной подготовки достаточно очень краткого юридического курса.²⁴ Следует учитывать, что процесс перевода в общем случае не монолог, а многосторонняя кон­ференция; в ней участвуют несколько лиц, которые пользуются, помимо чисто языко­вой коммуникации, еще и невербальными средствами общения, а также руководству­ются логикой, интуицией и здравым смыс­лом. Это позволяет нейтрализовать возмож­ные (и даже неизбежные) ошибки перевод­чика. Вспомним Сервантеса: “Перевод – это ковер, вывернутый наизнанку”.

Практика автора настоящей статьи по­казывает, что по результатам около 1500 судебных процессов в России, в которые возглавляемая им судебно-переводческая экспертная организация направляла пере­водчиков – далеко не всегда профессио­налов, ни один приговор не был отменен по причине низкой квалификации перевод­чика или дефектов перевода. ²⁵ Даже в странах, где приоритет и необходимость “присяжных” переводчиков официально не подвергается сомнению, их аттестация низ­ведена до уровня формального ритуала.

Исследователь судебного перевода в США д-р философии Богумила Михалевич²⁶ от­мечает, что упомянутый нами ранее квали­фикационный экзамен для переводчиков языков испанского, креольско-гаитянского и навахо сдают только 8-24% переводчи­ков. Никакого специального образования от них не требуется. Сдавать можно сколь­ко угодно раз. Некоторые сдают экзамен на восьмой – девятый раз просто потому, что экзаменационная комиссия от них устала. Одновременно, на коммерческом рынке США появилось большое количество несе­рьезных “сертификаций” переводчиков. (Очевидно, таким образом мошенники за­рабатывают на стереотипах массового со­знания. – А.В.). Б. Михалевич негодует: переводчиков надо сертифицировать, ведь неверный перевод в суде может привести к принятию неправосудных решений, а неверный медицинский перевод – к смер­ти больного!²⁷ Очень жаль, что она не уточ­няет, в какой области медицины нужно сертифицировать переводчиков: в гинеко­логии, общей хирургии или, скажем, в сто­матологии? Ведь лексика в этих областях совсем не одинакова и даже сами врачи в смежных специальностях не разбираются.

Восстание независимых переводчиков против судебно-переводческих организа­ций напоминает движение английских фаб­ричных рабочих начала 1 9-го века под лозунгом вывода из строя технологических машин с целью избежать сокращений чис­ленности работающих и повышения их за­работной платы. А по амбициозности и бес­смысленности – давно известную борьбу с ветряными мельницами.

Рядовые переводчики по-прежнему работают. Вот некоторые посты с интер­нет-форума полицейских переводчиков Испании:

– я переводчик английского и француз­ского языков, работаю для судов и право­охранительных органов через две органи­зации, имеющие подряд от государства. Если комиссариат нуждается в переводчи­ке, оттуда звонит сотрудник на фирму и спрашивает, есть ли соответствующий язык. Фирма смотрит базу данных пере­
водчиков и ищет свободного. Его отправ­ляет немедленно в комиссариат. То же с судами. На месте мы переводим все для всех участников процесса, но говорить с ними не имеем права. Судье мы приносим присягу, что будем переводить правильно и добросовестно. Никаких особых условий нет, чтобы стать судебным переводчиком. Достаточно послать на фирму резюме и подтвердить соблюдение требуемого фир­мой уровня квалификации. Зарабатываем неплохо (зависит, конечно, от фирмы). Платит нам государство через фирму, фир­ма удерживает, конечно, свою долю. Пла­тят с задержками. Но государство, хоть поздно, но платит;

– не нужно доказывать свою квалифи­кацию, если фирма работает по контрак­ту с государством. В Валенсии полиция работает только с одной фирмой, не знаю, является ли это контрактом на националь­ном уровне. Те переводчики, которые ла­дят с полицией, имеют работу в любом слу­чае, даже если фирма меняется. А другие ждут работы до второго пришествия.²⁸

Аналогично, продолжают деятельность и иностранные судебно-переводческие организации. По принципу, “собака лает, а караван идет”, они просто вменяют в обязанность своим операторам баз данных объяснять переводчикам, что тарифы для них, в конечном счете, устанавливает Ми­нистерство юстиции. Добросовестным ис­полнителям рекомендуется предлагать больше работ, а ленивых и жадных – уда­лять из базы данных.²⁹

Выводы

1. Издержки в уголовном процессе на услуги перевода достигают значительных размеров. Иностранные государства стре­мятся сократить их путем аутсорсинга – об­ращения к судебно-переводческим органи­зациям. Эта практика доказала свою эффек­тивность и является преобладающей.
2. Рудиментарные (не существующие в России) институты сертифицированных, присяжных, аккредитованных и т.п. пере­водчиков, их остающиеся не у дел обще­ственные организации и профессиональные объединения, в борьбе за собственные корыстные интересы, под разными предло­гами тормозят прогресс в сфере судебно­го и полицейского перевода.

3. В Российско й Федер ации не следу­ет, копируя иностранный опыт, учреждать какой-либо разрешительный порядок де­ятельности физических лицам в качестве судебных переводчиков, придающий этой деятельности черты эксклюзивности, т.к. “лицензированные” судебные переводчики становятся препятствием для рационально­го взаимодействия государства и судебно- переводческих организаций.

3. Культура, методика и деонто­логия судебного и полицейского пе­ревода

Полицейский и судебный перевод, как было показано выше, не является самосто­ятельной наукой, учебной дисциплиной или видом деятельности. Вместе с тем он обладает определенными особенностями, которые необходимо учитывать в связи с его высокой количественной характерис­тикой или широким распространением та­кого вида перевода. По мнению автора, в настоящее время сформировано погранич­ное процессуальное понятие судебного перевода, наполненное конкретной куль­турно-лингвистической методологией.³⁰

Последнему обстоятельству придается большое внимание зарубежными специали­стами судебного перевода. В докладе дип­ломированного переводчика Рональда Хоффманна (Германия) выделены три вида техники перевода: последовательный, полупоследовательный и синхронный.³¹ (В Российской федерации различают только последовательный и синхронный устный перевод. Причем последний – это перевод с использованием специального оборудова­ния при работе не менее двух переводчи­ков с чередованием по 15-20 минут. – А.В. ). Проблемы перевода возникают из ситуации допроса и положения допрашива­емого, культурных, социальных и языковых проблем. Речь и культура неразделимы. Культура определяет мышление, речь, принимаемые решения индивида и пр. Под культурой в широком смысле понимают со­
вокупность норм, конвенций и оценок, на которые ориентируется поведение индиви­да или общества. Многие представления и нормы существенно отличаются друг от друга, как и их культуры. Переводчик пе­реводит не слова, а является связующим звеном культур, общественных и правовых систем. Чтобы понимать клиента, перевод­чик должен учитывать еще и его невербаль­ное поведение. А для этого ему необходи­мо знать невербальную коммуникацию и отличия невербального поведения конк­ретной этнической общности.³² (Автором подробно рассмотрены национально-куль­турные особенности судебного перевода на примере цыганских диалектов³³. – А.В.)

Часто культурно-социальные проблемы судебного перевода берут начало из рели­гиозных верований и практик собеседни­ков судебных переводчиков. Например, соискатель убежища из Африки может за­явить, что спасается от колдовства соседа, в результате которого умерли многие чле­ны его семьи и он сам – следующий. В не­которых областях Африки преобладает матриархат. Отчества гражданам дают по имени по матери. Могут встретиться языко­вые проблемы: на африканском континен­те применяются, помимо государственных языков, языки и диалекты весьма ограни­ченного пользования. Государственными языками стран своего происхождения люди могут не владеть. Есть диалектические от­личия в произношении и лексике от языков бывших метрополий (например, английско­го и французского). Как процессуальная фигура, переводчик может оказаться перед дилеммой помощи подозреваемому или содействия следствию.³⁴

Что касается абстрактных понятий пра­ва, переводчик должен быть в состоянии объяснить их клиенту по необходимости. Иначе коммуникация нарушится, – пишет Хоффманн³⁵. Это замечает и Ана Абеле- до³⁶. По ее наблюдениям, переводчик уп­рощает свою речь, чтобы его поняли. Юри­дический язык непонятен простым людям.

На практике все не так, как в книгах, – заключает студентка из Барселоны Абе- ледо. В одном из судебных заседаний во

Дворце юстиции она слышала, как пере­водчик сам задает подсудимому вопросы, а потом их задает судья на испанском язы­ке.. А вообще, к стыду Испании, об об­щепринятой деонтологии переводчика нет и речи. Правила его поведения в суде произвольно определяет судья!³⁷

Профессионально-этические принципы поведения переводчика наилучшим обра­зом разработаны австрийскими учеными в руководстве³⁸. В сокращенном виде они приведены ниже и могут быть использова­ны при создании деонтологических реко­мендаций для полицейских и судебных пе­реводчиков России.

1.  Конфиденциальность. Переводчик хранит в тайне и не разглашает ставшую ему известной из уголовного процесса ин­формацию. При необходимости, гаранти­рует это сторонам процесса. Переводчик не передает лицу, производящему допрос, и иным лицам, информацию о допрашива­емом, которая стала ему известна из иных источников (вне допроса, – например, о правдивости или недостоверности показа­ний подозреваемого. Аналогично, перевод­чик не передает допрашиваемому лицу информацию о допрашивающем, ставшую ему известной иным образом.

2.  Нейтралитет. Переводчик заботится только о качестве перевода, не обращая внимания на позиции сторон. В противном случае стороны могут дать ему отвод. Пе­реводчик не отдает предпочтения ни одной из сторон процесса. Он обеспечивает им свободное выражение, не выражая свое­го мнения ни прямо, ни косвенно. Перевод­чик не обсуждает с одной стороной другую сторону, давая ей унизительные или на­смешливые характеристики, не выражает жестами или мимикой своего неодобрения высказываний одной из сторон. Перевод­чик оповещает другую сторону, если он может оказаться под влиянием высказыва­ний противоположной стороны, которые нарушили бы его нейтралитет (из стыда, страха и т.п.). В этом случае назначается другой переводчик.

Отвод переводчика производится при сомнении в его беспристрастности, напри­
мер, если он состоит в дружеских или род­ственных связях с допрашиваемым, явля­ется его уполномоченным представителем, был или находится в служебных или иных близких отношениях с ним или со связан­ными с ним лицами о организациями.

1. Точность и полнота перевода. Пере­водчик старается перевести высказывания точно и полно, а по возможности также передать эмоции и культурные отношения. Переводчик не искажает и не дает личных оценок переводимым высказываниям. Он объясняет собеседнику значение невер­бальных средств коммуникации, которые были использованы, если они имеют значе­ние для смысла высказываний, воздержи­ваясь от роли эксперта и от оценок досто­верности высказываний сторон. Перевод­чик передает, в том числе, неприятные для него высказывания – ругательства, нецен­зурные и кощунственные выражения и т.п. Не обязательно при этом воспроизводить фонетические подчеркивания или эмоцио­нальные оттенки речи. Переводчик стара­ется сохранять выбранный участником про­цесса стиль высказываний: формальный, неформальный); при затруднении понима­ния просит повторить. Переводчик предуп­реждает говорящего об отсутствии эквива­лентов перевода его высказываний с тем, чтобы он видоизменил их.
2. Профессионализм. Переводчик обя­зан знать границы своей роли и не престу­пать их, информировать о них остальных участников процесса, не вмешиваться в беседу и не принимать на себя чужие роли: допрашивающего, секретаря и т. п. ), не допускать личных комментариев и мнений при переводе, не отвлекаться (например, на телефонные разговоры), работать толь­ко в рамках своей компетенции, сообщать допрашивающему, если его компетенции не хватает, готовиться к работе надлежащим образом. Переводчик может потребовать предоставления нужной ему информации по делу, указывать на допущенные им са­мим ошибки в рамках самоконтроля.
3. Тактичное поведение. Переводчик ведет себя тактично по отношению к про­чим участникам процесса для поддержания уважительной обстановки. Например, не смеется при допрашиваемом без объясне­ния причины. 

Выводы:

1. Судебный и полицейский переводчик является связующим звеном между двумя культурами, религиями, идеологиями и правовыми системами. Переводчик исполь­зует методы вербальной и невербальной коммуникации для обеспечения взаимного понимания между сторонами уголовного процесса. При необходимости, переводчик упрощает правовые понятия, обеспечивая их понимание сторонами процесса.
2. Профессионально-этический кодекс переводчика состоит из следующих пяти пунктов: 1) конфиденциальность; 2) нейт­ралитет; 3) точность и полнота перевода; 4) профессионализм; 5) тактичное поведение.
3. Судебно-переводческие организа­ции, обслуживающие национальную судеб­ную и полицейскую системы, должны обес­печить методическую, деонтологическую и юридическую подготовку своих штатных и нештатных судебных и полицейских пере­водчиков.

---

Библиография: 

1     Винников А.В. Судебный перевод и судеб- но-переводческие организации // Российский юридический журнал. 2012. №2. С. 167-174.

2    United States District Court, Southern District of New York. URL: http://www.sdnyinterpreters.org/ faq.php#faq_28.

3     Christine Viens, Georges L. Bastin, Solange Duhamel et Roselyne Moreau. L’acc^ditation des
interprates judiciaires au Palais de justice de Montreal. URL: http://www.erudit.org/revue/meta/2002/v47/ n2/008016ar.pdf

4    Там же.

5   См. подр.: Винников А.В. Языки этничес­ких криминальных групп (цыганские, кавказские и пр.) в уголовной практике ФСКН России. Про­блема компетентности переводчиков // Вестник Сибирского юридического института ФСКН Рос­сии. 2012. №1(10). С. 187-197.

6    Fernando A. Gascуn. Una breve radiografHa de la interpretaciуn judicial en Espaсa. La linterna del traductor. nъmero 6. Diciembre del 2011. http:/ /www.lalinternadeltraductor.org/n6/interpretacion- judicial.html.

7   Ana Arribas Abeledo. La interpretacion judicial: El interprete de la Ciutat de la justicia. Trabajo academico de cuarto curso. Ubiversidad Pompeu Fabra. Facultad de traduccion e interpretacion. Dirijido por Julie Boerie. Junio 2011. URL: http: //www.recercat.net/bitstream/handle/2072/179272/ ArribasAbeledoAnaTA.pdf?sequence=1

8       Federal Court Interpreters. URL: http: //www.uscourts.gov.

9     Bender Jennifer. Gerichtsdolmetscher und Urkunde^bersetzer. URL: http://www.leginda.de/ legindablogkomplettansicht/items/ gerichtsdolmetscherundurkundenuebersetzer.html.

10        Infoblatt ьber die Heranziehung von Dolmetschern durch Polizeibeh^den. URL: http: //www.vbdu.de/Download/InfoblattPolizei.pdf

11     Bender Jennifer. Gerichtsdolmetscher und Urkunde^bersetzer.

12     Irina Istomina. Wenn Laien dolmetschen. Zeitschrift «Deutsche Polizei», Heft 12/2000.

13    Винников А.В. Практические аспекты уча­стия переводчика в уголовном процессе // Уго­ловный процесс. 2012. №1. 2012. С. 60-66.

14    Bulletin officiel du Ministae de la justice n 85 (1er janvier – 31 mars 2002). URL: http: //www.justice.gouv.fr/bulletin-officiel/dage85d.htm.

15   Les relations police – population: Les policiers interprates. URL: http://www.prefecturedepolice. interieur.gouv.fr/Prevention/Relationspolicepopulation/ Lesrelations-police-population-Les-policiers-interpretes.

16    Национальный реестр переводчиков для общественных нужд. URL: http://www.nrpsi.co.uk/ index.php.

17   The Crown Prosecution Service. Interpreters. http://www.cps.gov.uk/legal/h_to_k/interpreters/.

18    Christine Viens, Georges L.Bastin, Solange Duhamel et Roselyne Moreau. L’accraditation des interprates judiciaires; Peter Small. Court interpreter shortage nears crisis. Published On Fri, 28 Jan 2011. URL: http://www.thestar.com/news/crime/article/ 930002-court-interpreter-shortage-nears-crisis.

19    Wang Guozheng. Traduction juridique. Une lacune Monnante: aucune connaissance juridique n’est requise des interprates judiciaires.

20    Christine Viens, Georges L.Bastin, Solange Duhamel et Roselyne Moreau. L’accraditation des interprates judiciaires.

21    Винников А.В. О привлечении переводчи­ков в судебный процесс // Судья. 2012. №6.

22       Kathy Laster and Veronica L. Taylor Interpreters & the legal system. Published in Sydney, The Federation Press Pty Ltd 1994. ISBN 1 86287 130 2.

23    Винников А.В. Проблематика и практика судебного перевода цыганского языка по уголов­ным делам о незаконном обороте наркотиков // Наркоконтроль. 2012. №1. С. 31-33; Винников А.В. О привлечении переводчиков в судебный про­цесс…

24    Scheherazade Rogers. T&I Labour Market in Australia. URL: http://www.ling.mq.edu.au/translation/ lmtip_australia.htm.

25     Federal Magistrates Court Interpreter and Translator Policy. URL: http://www.fmc.gov.au/ services/html/interpreters.html.

26     Dolmetchen im asylverfahren. Handbuch. Bundesministerium for Inneres der Republik Usterreich. Druckerei Berger, Wiener StraЯe 80, 3580 Horn. 1. Auflage, 2006.

27   Mangel an qualifizierten Dolmetschern. Polizei und Justiz. 04.10.2006. URL: http://oesv1.orf.at/ stories/141284; Irene Kornauth und Oliver Scheiber. Bericht von der Enquete Gerichtsdolmetschen. 02.10.2006. URL: http://www.richtervereinigung.at/ content/view/164/58.