Практические аспекты привлечения переводчика в уголовном процессе

Журнал "Уголовный процесс" №1, январь 2012 стр. 60 - 66.


 














Винников Алексей Вениаминович,

директор бюро переводов и экспертиз ООО «Открытый мир»,
кандидат технических наук (г. Ростов-на-Дону)

В этой статье:

Что такое судебный перевод, и на какие виды его
можно разделить

 

Какие проблемы возникают у оппонирующих сторон процесса
и у суда при привлечении переводчиков к участию в деле
и как эти проблемы решать

 

Имеет ли юридическую силу письменный перевод процессуального документа, написанного на русском языке

 

Об актуальности вопросов, связанных с услугами переводчика в уголовном судопроизводстве, наверное, говорить излишне. В России год от года возрастает число правонарушений, совершаемых с участием лиц, не владеющих или недостаточно владеющих русским языком. Соответственно, растет частота обращения к судебному переводу при следственных действиях и в судебных заседаниях.

Между тем законодательное регулирование перевода в уголовном процессе содержит многочисленные пробелы. Следователи и судьи по-прежнему не знают, откуда взять переводчика и как оплатить его труд, а адвокаты зачастую успешно заявляют отводы переводчикам под предлогом отсутствия у них дипломов об образовании, например, об обучении «на цыганском факультете». В итоге сказанное приводит к тому, что судебным переводом начинают заниматься недобросовестные «специалисты» — знатоки всех языков.

Автор надеется, что приведенная ниже информация, основанная на многолетнем руководстве крупной судебно-переводческой и экспертной организацией, позволит в какой-то степени облегчить труд сотрудников российских правоохранительных органов и адвокатуры.

Что такое судебный перевод

В зависимости от целевого применения перевод в уголовном процессе можно разделить на два вида:

    А. Перевод как средство получения доказательств. Его применяют для перевода документальных доказательств по делу с иностранных языков на русский язык.

 

Из практики. Ходатайство защиты об исключении недопустимых доказательств в Хамовнический районный суд г. Москвы по делу в отношении Ходорковского М. Б. и Лебедева П. Л. Ссылаясь на дефекты перевода, выполненного с искажением смысла первоисточников, защита требовала исключения переведенных с иностранного языка на русский документов из числа допустимых доказательств.

   Б. Перевод как средство обеспечения конституционного права лица знать, в чем его обвиняют. Данный вид перевода применяют в случае незнания или недостаточного владения подсудимым, подозреваемым или обвиняемым русского языка, на котором производится судопроизводство в РФ.

Разница между этими двумя классами перевода на практике настолько принципиальна, что может привести к серьезным судебным ошибкам.

Из практики. В 2008 г. Верховный Суд Республики Карелия рассматривал резонансное уголовное дело в отношении нескольких граждан чеченской национальности о массовой драке в Кондопоге. Перевод процессуальных документов с русского языка на чеченский был поручен бюро судебных переводов. Благодаря стараниям защиты подсудимых в готовом переводе обвинительного заключения и постановления о привлечении в качестве обвиняемых обнаружились следы процессуальных нарушений.

   Дело оказалось на грани развала, а подсудимые — на пороге освобождения, так как защита настаивала на исключении этих переводов из числа допустимых доказательств по делу и возврате дела в следственные органы.

К счастью, автору настоящей статьи удалось обратить внимание участников процесса на то, что перевод обвинительного заключения и постановления о привлечении в качестве обвиняемого относится к виду «Б» — переводу как средству обеспечения конституционного права лица знать, в чем его обвиняют. В отличие от переводов как средства добычи доказательств, данный вид перевода считаться доказательством не может. К моменту, когда стало ясно, что защита просто затягивает дело, уже было потеряно время для допросов свидетелей.

 

Особенности перевода, проводимого в интересах защиты

Описанного в приведенном выше примере можно было бы избежать, если бы участники процесса могли четко дать себе ответы на некоторые вопросы относительно судебного перевода как средства обеспечения конституционного права лица знать, в чем его обвиняют.

  Во-первых, надо сказать, что в российском законодательстве отсутствуют нормы, регламентирующие оформление (требования к выполнению) письменного перевода, обеспечивающего право обвиняемого знать существо инкриминируемого ему преступления.

  Соответственно, во-вторых, письменный перевод вида «Б», написанный на русском языке, не является процессуальным документом. По определению процессуальные документы — это документы, составляемые в ходе расследования, рассмотрения и разрешения уголовного дела и в его рамках, которым по прямому указанию закона должна быть придана процессуальная форма. Отсутствие прямого указания закона на процессуальную форму письменного перевода, обеспечивающего конституционного право лица знать, в чем его обвиняют, позволяет заключить, что процессуальным документом он не является.

   В-третьих, в связи с тем, что письменный перевод вида «Б» процессуального документа, написанного на русском языке, сам процессуальным документом не является, а также в связи с отсутствием установленного порядка оформления письменный перевод процессуального документа, написанного на русском языке, не имеет юридической силы. Ведь юридическая сила документа — это свойство официального документа, сообщаемое ему действующим законодательством, компетенцией издавшего его органа и установленным порядком оформления.

  Нужно отметить, что исходя из требований к переводчику, установленных ч. 3 ст. 59 УПК РФ, можно косвенно заключить, что единственным требованием закона к письменному переводу процессуальных документов является их достоверность и верность оригиналу.

 

Сложности вовлечения переводчика в процесс

Как показывает практика, нормы УПК РФ, регламентирующие привлечение переводчика к уголовному судопроизводству и участие его в нем, сталкиваются со сложностями. В первую очередь это связно с тем, что положения УПК, по сути, могут упираться в нормы Федерального закона от 21.07.2005 № 94-ФЗ «О размещении заказов на поставки товаров, выполнение работ, оказание услуг для государственных и муниципальных нужд». Дело в том, что это законно предоставляет возможность государственным органам экономить средства на том, на чем в данном случае экономить вряд ли оправданно. Ведь услуги судебного переводчика оказывают гражданам за счет федерального бюджета в целях охраны их прав и свобод, а не для удовлетворения государственных или муниципальных нужд.

  УПК РФ говорит о переводчике как об одном из иных участников уголовного процесса и четко регламентирует индивидуальный порядок его привлечения:  о назначении лица переводчиком дознаватель, следователь или судья выносит постановление, а суд — определение (ч. 2 ст. 59 УПК РФ). Одновременно ст. 69, 70, 71 УПК РФ предусматривают возможность отвода переводчиков дознавателем, следователем, прокурором или судом.

  Казалось бы, все положения УПК РФ имеют приоритет перед другими законами в рамках уголовного судопроизводства и являются обязательными для судов, органов прокуратуры, предварительного следствия, дознания и иных участников уголовного судопроизводства. Это фактически исключает возможность применения к отношениям, связанным с привлечением переводчиков в качестве участников уголовного судопроизводства, положений Закона №  94-ФЗ, т. е. проведение конкурсов, тендеров и т. п. В частности, такой позиции придерживается Минэкономразвития России в письме от 18.09.2007 № 14026-ФП/Д04.

  Иными словами, законодатель требует назначения переводчика тем лицом, в производстве которого находится уголовное дело, и в данном случае запрещает конкурсное производство в смысле Закона № 94-ФЗ.

  Однако в реальности достаточно открыть сайт государственных и муниципальных закупок (http://www.zakupki.gov.ru), чтобы  найти множество примеров обратного. Управления судебного департамента, УВД, ГУВД, УФСКН, управления СК РФ и др. объявляют тендеры по размещению заказов на переводческие услуги следственным органам и судам. Ведомственные инструкции МВД, СК и др. запрещают заключение разовых договоров, в том числе по переводу и экспертизе, на суммы свыше 100 тыс. руб., таким образом соблюдая нормы Закона № 94-ФЗ.

  Думается, что такие массовые нарушения процессуального закона самими правоохранительными органами частично объяснимы сложившейся в настоящее время рыночной практикой в области судебного перевода. Индивидуально практикующих переводчиков, в особенности переводчиков, востребованных в уголовном процессе языков России и СНГ, крайне мало. Переводческие услуги сконцентрированы в десятках тысяч коммерческих переводческих организаций — бюро переводов, переводческих фирм и т. п. Они действуют без лицензирования или иных регуляторов, их без формальных ограничений допускают к обслуживанию органов правосудия на основании договоров как юридических лиц.

  Пытаясь упорядочить этот «рынок» хотя бы по ценовому показателю, государственные органы проводят тендеры среди переводческих фирм по критерию минимальной цены предложения. В итоге в практике появились два новых субъекта с правоспособностью юридических лиц, которых не знает действующий уголовно-процессуальный закон: судебно-переводческие организации (СПО) и органы управления правоохранительной системой (ОУПС).

  Первые можно определить как субъекты права, концентрирующие переводческие и смежные с ними услуги для правоохранительной системы; вторые — как инструменты организационного и материально-технического обеспечения деятельности судов общей юрисдикции и органов судейского сообщества, следствия и дознания (УСД, УФСКН, УВД и т. п.). Эти два субъекта выступают в качестве посредников во взаимоотношениях физических участников уголовного судопроизводства — судебных переводчиков и судей, следователей и дознавателей — и переводят их в иную гражданско-правовую плоскость. При этом СПО относится к судебному переводчику как работодатель, к ОУПС и заказчику услуг — участнику уголовного судопроизводства  — как исполнитель. ОУПС относится к СПО как плательщик, а к заказчику услуг — участнику уголовного судопроизводства  — как исполнитель.

  Конечным потребителем судебно-переводческих услуг является подсудимый или обвиняемый, в интересах которого действует лицо, в производстве которого находится уголовное дело, — судья, следователь, дознаватель, обеспечивающий в конституционном порядке его право знать, в чем его обвиняют. В гражданско-правовом смысле судью, следователя или дознавателя можно считать в этой схеме заказчиком судебно-переводческих услуг.

   В связи с полным отсутствием официальной регламентации указанных выше вновь возникающих гражданско-правовых отношений в сфере обеспечения уголовного процесса, на практике мы наблюдаем полный хаос: от редких случаев нигилизма, когда УСД и суд субъекта РФ фактически самоустраняются от вопросов судебного перевода и всю договорную работу возлагают на свои бухгалтерии, до крайнего централизма с подменой субъекта отношений  (90% остальных случаев), когда ОУПС, а не суды числятся в заказчиках в договорах об экспертном и переводческом обслуживании, делая эти договоры по существу ничтожными.

 

Возможное решение проблемы

Приведенная нами схема отношений в сфере судебного перевода позволяет предложить комплект типовых процессуальных и гражданско-правовых документов для их оформления.

Первичным документом является постановление (определение) судьи или следователя (дознавателя) о назначении переводчика из числа сотрудников СПО. Постановление направляется в СПО и в ОУПС (Прило­жение 1)¹.

На его основании заключается договор между СПО и Плательщиком– ОУПС — (Приложение 3). С целью экономии времени на оформление договора, ОУПС может заключать с СПО рамочный договор (соглашение), например, на 1 год (Прило­жение 2).

По окончании производства работ (услуг), судья или следователь (дознаватель) выносит постановление об оплате услуг переводчика, предоставленных СПО (Приложе­ние 4). Постановление направляется в СПО и в ОУПС. СПО представляет ОУПС счет на оплату и акт выполненных работ.

 В обоснование применяемых цен, СПО может предложить Заказчику собственный прайс-лист или сослаться на прайс-лист Заказчика².

Такая стандартизация документооборота могла бы положительно повлиять на гражданско-правовые отношения в обеспечении уголовного судопроизводства.

 

Требования к судебно-переводческой организации

Возвращаясь к предложенным понятиям судебно-переводческой организации (СПО) и органов управления правоохранительной системой (ОУПС), приходится констатировать, что если статус и правосубъектность вторых в известной мере определены (например, Положением об Управлении Судебного департамента при Верховном Суде РФ и аналогичными положениями об УСД в субъектах Федерации), то в отношении СПО сохраняется юридическая неопределенность. Остается открытым главный вопрос: можно ли считать таковой любую переводческую организацию, ООО или ИП, которая фактически участвует в уголовном процессе, например, если она выиграла тендер в соответствии с Законом № 94-ФЗ.

  Необходимые критерии отбора переводческих организаций для уголовного судопроизводства вытекают из известных особенностей процесса. При этом правосубъектность СПО можно в первом приближении установить как производную от одной из частей правосубъектности переводчика — его потенциальной делинквентности.

 

Законодатель требует назначения переводчика тем лицом, в производстве которого находится уголовное дело, и в данном случае запрещает конкурсное производство в смысле Закона № 94-ФЗ о госзакупках

 Думается, что здесь, прежде всего, нужно вести речь о тайне следствия и судопроизводства (ч. 1, 3 ст. 161 УПК РФ).

Тайна следствия должна защищать законные права и интересы граждан, причастных к уголовному производству,

 т. к. по Конституции РФ никто не может быть назван виновным в совершении преступления иначе как по приговору суда.
                                                                                                                                                                                       

                                                                                                                                                                                   

 

  Часто судебному переводчику доступны и иные виды конфиденциальной информации,  установленные Указом Президента РФ от 06.03.1997 № 188 «Об утверждении Перечня сведений конфиденциального характера»: персональные данные граждан, служебная тайна, профессиональная тайна, коммерческая тайна, тайна профессиональной деятельности и т. д. Легко представить себе последствия разглашения конфиденциальных данных недобросовестным судебным переводчиком. Например, исполнитель перевода поручения о международной правовой помощи может предупредить о намерениях следствия лицо, подлежащее допросу или задержанию за границей Российской Федерации.  

Даже в случае установления факта неправильного перевода доказать его преднамеренность бывает крайне трудно

Следователь, дознаватель или судья предупреждают в установленном законом порядке переводчика  о недопустимости разглашения им

следственных данных в смысле ч. 1, 3 ст. 161 УПК РФ и об уголовной ответственности  за их разглашение на основании ст. 310 УК РФ.

Переводчика также предупреждают  надлежащим образом об уголовной ответственности за заведомо ложный перевод.

Оба эти процессуальные действия имеют смысл только в отношении  переводчиков, личность и место жительства которых установлены,

и таких, которые имеют трудовые отношения с надежной подрядной переводческой организацией, несущей за них ответственность.

Даже в случае установления факта неправильного перевода доказать его преднамеренность крайне трудно. Намного целесообразнее иметь дело с квалифицированным добросовестным специалистом, переводящим правильно.

  В эпоху глобализации сами фирмы многие письменные переводы заказывают у независимых переводчиков, проживающих в других городах России или за границей. В связи с большим количеством языков, востребованных в судебной и следственной практике, избежать или запретить это уже невозможно.

  Удаленным переводчикам, в особенности не гражданам России, трудно разъяснить обязанности, предусмотренные ст. 59, 161 и 169 УПК РФ. Невозможно и предупредить их об уголовной ответственности по ст. 307 УК РФ за заведомо неправильный перевод при производстве следственных или иных процессуальных действий. В таком случае всю ответственность за возможные последствия нарушений уголовно-процессуального закона следует возлагать непосредственно на переводческую фирму. 

   Следователю приходится полагаться, главным образом, на авторитет и ответственность фирмы, направившей к нему переводчика для участия в следственных действиях, при соблюдении им требования ч. 2 ст. 169 УПК РФ: «Перед началом следственного действия, в котором участвует переводчик, следователь удостоверяется в его компетент­ности…».

  Самому следователю не под силу такая задача, особенно ввиду большого разнооб­разия языков России и СНГ, с которыми часто приходится иметь дело. Например, дипломированных переводчиков с цыганского, ингушского, чеченского и т. п. языков не готовит ни один ВУЗ и они не могут подтвердить свою квалификацию путем предъявления диплома об образовании. Поэтому бремя аттестации судебного переводчика надо возлагать на подрядную переводческую фирму.

  Недопустимая по закону личная заинтересованность переводчика на практике вполне может иметь место, особенно в случае недостаточной оплаты его труда или привлечения к участию в уголовном процессе в качестве переводчиков случайных непроверенных людей. В этом случае недобросовестный переводчик, переговоры которого с подсудимым (подозреваемым, обвиняемым, свидетелями и т. п.) больше никто не понимает, может нанести поистине непоправимый вред правосудию путем оказания влияния на подсудимого, передачи ему неразрешенной информации и т. д. Здесь также очень важна ответственность переводческой фирмы за предоставленного переводчика.

 

Советы для выбора СПО

С целью безусловного исполнения заказа правоохранительных органов на предоставление переводчика с того или иного языка, в компетенцию судебно-переводческой организации должна входить всесторонняя оценка привходящих обстоятельств — «подводных камней» такого заказа — и принятие необходимых мер. Например, в случае применения цыганского и многих дагестанских языков следует определить диалект, которым владеет подозреваемый или подсудимый, и подобрать соответствующего переводчика, поскольку в этих языках диалекты весьма значительно отличаются друг от друга и от литературной нормы языка, если она вообще существует. И наоборот, СПО обязана по запросу судьи или следователя аргументированно опровергнуть возникающие в процессе ложные утверждения относительно диалектов (типа наличия «большой разницы» в речи чеченцев, живущих в горах, от речи тех, которые живут на равнине, и т. п.).

Часто возникает опасность прямого или косвенного (через родственников) давления на переводчиков заинтересованных лиц, в результате чего переводчики отказываются от участия в процессе.

Встречаются случаи, когда «авторитетные» обвиняемые легко избавляются от десятков предлагаемых им в качестве переводчиков соотечественников с целью затягивания процесса. После первой встречи с таким обвиняемым потенциальные переводчики исчезают.

Все зачастую объясняется просто: у многих народов сильно развиты патриархально-родовые связи. В этих условиях старшие родственники, получив соответствующие просьбы, просто отзывают переводчиков, опознанных их потенциальными клиентами в следственном изоляторе.

Оценив такую возможность, участнику процесса целесообразно поставить условие о приглашении переводчика с удаленным постоянным местом жительства, а СПО — включить в договор с заказчиком положение о защите переводчика в соответствии с действующим законодательством РФ (Указом Президента РФ от 23.09.2005 № 1111 и Законом от 20.08.2004 № 119-ФЗ «О государственной защите потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства»). А именно: сохранение в тайне подлинного имени и фамилии переводчика, предотвращение его портретного опознания заинтересованными лицами, его постоянную охрану и т. д.

Резюмируя,  можно выделить ряд критериев судебно-переводческой организации, которые должны быть оценены участником процесса в целях обоснованного выбора переводчика:

 
  - наличие у фирмы собственного персонала аттестованных переводчиков языков, востребованных в судебной и следственной практике с максимальной возможностью выбора среди переводчиков одноименных языков; 
  - согласие и способность фирмы нести материальную и иную ответственность за несоблюдение процессуальных норм (разглашение тайны следствия, недобросовестное поведение переводчи­­ков и т. п.);

  - наличие у фирмы хорошей деловой репутации и авторитета;

   - наличие у фирмы опыта работы с судебными и правоохранительными орга­­нами.

 

__________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________

     
2   См., напр.: приложение к информационному письму СК при прокуратуре РФ от 30.02.2008 № 229-7115-08 «Предельные рекомендуемые размеры оплаты услуг по письменному и устному переводу с иностранных языков на русский язык и с русского языка на иностранные языки».

Журнал "Уголовный процесс" №1, январь 2012 стр. 60 - 66.